Процессы глобализации все сильней втягивают Россию, и ее культуру в мировую цивилизацию, где в первую очередь царствует Буква Закона. Именно эта Буква позволила недавно швейцарской фирме «Нога» арестовать коллекцию картин Пушкинского музея и только специальным решением правительства Швейцарии удалось отменить арест. Но это исключение из правил. С каждым годом процесс интеграции человечества принуждает все государства соблюдать общие правила. Угрозы ареста нависли практически над всеми (всеми!) музеями мира.
Последний пример – это претензии Греции к собранию музея Поля Гетти в Америке. Греция заявляет свои законные права на часть экспонатов греческого происхождения, вазы, амфоры, кратеры, которые бог весть, когда были украдены, перекуплены, похищены из Греции еще в прошлом и позапрошлом веке. И это еще цветочки. Греция одна из самых ограбленных стран. Исполинский комплекс Пергамский алтарь из храма Зевса ныне украшает музей в центре Берлина, плюс ворота из Милета, и, наконец, жемчужина Земли: ворота Иштар Навуходоносора II из древнего Вавилона - все эти берлинские достопримечательности вот-вот объявят кражами.
Все сказанное всего лишь предисловие к судьбе капитана Балдина.
В 1945 году, он - инженер-сапер, - волей войны оказался в замке графа Кенигсмарка в окрестностях Бранденбурга и спустившись в подвал стал свидетелем фантастической картины: пробираясь в темноте, солдаты освещали путь бумажками с пола. В этих бумажках Балдин с ужасом узнал рисунки великих мастеров. До войны он был реставратором и хорошо разбирался в живописи. Остановив вандализм, заперев подвал, капитан детально изучил сокровища в раскуроченных ящиках. Бог мой! В луче фонаря перед ним лежали блистательные рисунки Рафаэля, Дюрера, Рембрандта, Рубенса, Гойи, Делакруа, Коро, Дега, Родена, Ван-Гога и других знаменитых художников.
Это было драгоценное собрание рисунков из собрания бременского музея Кунстхалле. Его вывезли на хранение в замок Кенигсмарк, где они и стали добычей советских солдат и офицеров. Конечно, победители не разбирались в искусстве. Но кто бросит в них камень? Зато они разбирались в сражениях. Хорошо, что судьба послала собранию ангела-хранителя в форме русского капитана инженерно-саперных войск.
Часть рисунков Балдину пришлось добывать из рук солдат силой, часть хитростью или путем обмена. Особенно долго шла борьба за рисунок головы Христа работы великого Альбрехта Дюрера. Он попал в руки офицера, который понимал что, добыл сокровище, но не смыслил, что делать с рисунком дальше. Три дня Балдин обхаживал офицера, пока не предложил в обмен свои новые хромовые сапоги. По рукам!
Мировому искусству несказанно повезло в том, что у офицера оказался тот же размер ноги, что у Балдина.
До сих пор поведение Балдина вызывает споры.
Кто он мародер или ангел-хранитель?
Да, он срезал рисунки с паспарту, да, он уложил их в свой кожаный чемодан, да, он вывез их с собой в Россию и спрятал тот чемодан под кроватью в своей квартире. Но он спас шедевры. Он еще в Германии описал каждый рисунок, скопировал все немецкие подписи и позднее атрибутировал все до единого произведения.
Если б не капитан Балдин рисунки б вне всяких сомнений погибли!
Мародеры искали фарфор и бронзу, картины и золото. Балдин, с их точки зрения, спасал бумажную чепуху, цена которой - пара сапог.
В России судьба Балдина сложилась блестяще - сначала он стал реставратором ансамбля Троице-Сергиевой Лавры, ведущего монастыря России. Затем стал главным архитектором всего проекта по реставрации Лавры. Наконец, в 1963 году стал директором столичного научно-исследовательского музея архитектуры им. Щусева, где проработал четверть века до выхода на пенсию в 1987 году.
Но все эти годы, до самой смерти Балдин был измучен одним единственным желанием: вернуть коллекцию немцам. Он первым обвинил себя и первым вынес себе приговор, хотя никто и не думал его обвинять! Как только Балдин передал свою коллекцию в музей им. Щусева для большей сохранности, собрание шедевров стало государственной тайной СССР и навсегда скрылось от человеческих глаз. До сих пор! Вот уже 70 лет, никто не видел спасенных рисунков. (Одна единственная выставка малой части собрания в музее Щусева в 2003 году не в счет).
Эта тьма секретности видимо больше всего терзала нашего героя.
Балдин решил, что только возвращение рисунков в Германию сорвет печать тьмы.
В 1973 году он написал об этом Брежневу. Ответа не получил.
В 1987 - идеологу КПСС Лигачеву. Ответа не получил.
В 1989 - Горбачеву. Ответа не получил.
В 1991 году Балдин написал Ельцину и получил первый ответ: да, отвечал президент вы молодец, согласен - политически верным будет вернуть немцам рисунки.
Обратите внимание на формулировку, Ельцин пишет о политической выгоде предложения, а не о нравственной правоте Балдина.
Вот где зарыта собака.
До сих пор коллекция Балдина находится в плену именно политической постановки вопроса. И вопрос этот поставлен так: наши жертвы в войне, которая была нам навязана нападением фашисткой Германии были настолько чудовищны, и потери в культуре настолько невосполнимы, а демографическая катастрофа настолько ужасна, что мы никому ничего ни в чем и никогда не должны и любые претензии к России аморальны и могут решаться только лишь единожды и в порядке исключительного исключения. Почему? Потому что война в памяти России еще не закончилась.
Балдин так не считал. Он думал, что война все-таки кончилась.
На заре свободы, в начале перестройки он пошел на беспрецедентный шаг, во время поездки в Германию, приехал в Бремен, где встретился с директором Кунстхалле доктором Зальцманом и объявил потрясенному искусствоведу, что основная часть их погибшей коллекции не погибла. Трясущимися руками немец достал проспект с перечнем погибших шедевров, Балдин отметил карандашом те, которые спас.
Всего Виктор Иванович Балдин спас 364 листа!
С той поры имя капитана Балдина вошло в историю искусства.
Отныне собрание Кунстхалле на всех языках мира, на всех сайтах и во всех публикациях на эту тему и во всех переговорах называется так: бременская коллекция капитана Балдина (1920-1997). Это годы его жизни.
Такие же скобки можно поставить и рядом с коллекцией Кунстхалле (1945-по настоящее время). Это годы ее смерти.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
