Серов Валентин Александрович
(1865-1911)
Валентин Александрович Серов родился в Петербурге
в 1865 году. Его отец — Александр Николаевич Серов был известным
композитором и выдающимся музыкальным критиком, мать, пережившая
сына, — пианисткой и композитором. Отец умел к тому же рисовать,
даже мечтал когда-то стать живописцем. В их доме часто собирались
“петербургские знаменитости”.
После смерти отца в 1871 году мальчик стал
чувствовать себя одиноким: увлеченная музыкой, мать не очень
баловала его своими заботами. Зато о будущем сына она позаботилась
очень хорошо. Заметив его страсть к рисованию, она из Мюнхена, где
они тогда жили, поехала в Париж, к знакомому ей Репину и всю зиму
1874 — 1875 года Валентин брал уроки у автора “Бурлаков”.
“Он с таким самозабвением впивался в свою работу,
— вспоминал Репин, — что я заставлял его иногда оставить её и
освежиться на балконе перед моим большим окном. Были две совершенно
разные фигуры того же мальчика. Когда он выскакивал на воздух и
начинал прыгать на ветерке — там был ребенок; в мастерской он
казался старше лет на десять, глядел серьёзно и взмахивал карандашом
решительно и смело. Особенно не по-детски он взялся за схватывание
характера энергичными чертами, когда я указал ему их на гипсовой
маске. Его беспощадность в ломке не совсем верных, законченных уже
им деталей приводила меня в восхищение: я любовался зарождающимся
Геркулесом в искусстве”.
Занятия Репина с Серовым продолжались потом и в
Москве, приобретая всё более систематический и серьёзный характер. В
конце концов, Валентин даже поселился у Репина, став членом семьи.
Они вместе рисовали и писали натурщиков, вместе ходили на этюды в
Абрамцево летом 1879 года, вместе совершили и поездку в Запорожье.
Это была великолепная школа для юного Серова. Когда же Серов
выполнил мастерский этюд с горбуна — того самого, который позировал
Репину для картины “Крестный ход в Курской губернии” — Репин сказал
ему: “Ну, Антон (близкие звали Валентина Антоном), пора поступать в
Академию”. И с рекомендательным письмом Репина к Чистякову Серов
едет осенью 1880 года в Петербург, блестяще выдерживает экзамен,
становится учеником Академии художеств. С присущим ему неторопливым
упорством он осваивает “чистяковскую систему” строго построенного,
как бы математически выверенного рисунка, очаровывает своего учителя
разносторонними способностями. “Чистяков повторял часто, — пишет
Репин, — что он ещё не встречал в другом человеке такой меры
всестороннего художественного постижения в искусстве, какая отпущена
была природой Серову. И рисунок, и колорит, и светотень и
характерность, и чувство цельности своей задачи, и композиция — все
было у Серова, и было в превосходной степени”.
В 1885 году Серов уходит из Академии. Ему уже
нечему было в ней учиться, а к академическим наградам и диплому он
был равнодушен. Его влечет свободная творческая работа. Он уже
почувствовал себя вполне самостоятельным художником. Написанная им
осенью того же года этюдного характера картина “Волы”, находящаяся
сейчас в Третьяковской галерее, подтверждает это. Простая по
сюжетному мотиву и по композиции, она отличается свежестью живописи
и благородством общего тона. В гармонию золотистых и
серебристо-серых тонов он привел и скотный двор с его постройками, и
кусочек осеннего пейзажа, и первопланные фигуры белого и черного
волов, неторопливо жующих сено. А брошенная на телегу розоватая
тряпка, разработанная Серовым с тем же богатством цветовых и
световых рефлексов, как и все остальное, как бы держит всю цветовую
композицию картины.
“В нынешнем веке пишут все тяжелое, ничего
отрадного. Я хочу, хочу отрадного, и буду писать только отрадное”, —
говорит Серов два года спустя. И он создает такие два шедевра
русской школы живописи, как “Девочка с персиками” (1887) и “Девушка,
освещенная солнцем” (1888).
В “Девочке с персиками” изображена дочь С. И.
Мамонтова — Вера. Он подсмотрел в жизни естественно-непринужденную
позу присевшей на мгновение за стол с персиками девочки, о чем-то
вдруг неожиданно задумавшейся. Картина вся овеяна безмятежной
радостью весенней поры в жизни человека. В ореоле струящегося света
мягко вырисовывается “девочка в розовом” с приколотой к черному
банту красной гвоздикой. Еле уловимая полуулыбка делает особенно
привлекательным её смуглое и нежное лицо с быстрым взглядом живых
карих глаз. Поэзия юности, выраженная поэзией света и цвета, — вот,
в сущности, тема картины. И никто ещё из русских художников, даже
самых прославленных, не передавал этой поэзии юности с такой
пленительной свежестью, с таким изящным, тонким мастерством.
“Девочка с персиками” — лирическая поэма о светлой юности, созданная
талантом и молодостью двадцатидвухлетнего художника, безмерно
влюбленного в жизнь и лучшее её порождение — человека.
В “Девушке, освещенной солнцем” нет уже такой
непосредственной поэтичности, хотя она также проникнута тихой
радостью бытия. Вместо скрытно-порывистой позы “Девочки с
персиками”, и живого блеска брошенного в сторону взгляда, перед нами
спокойно сидящая, прислонившись к стволу дерева, девушка со спокойно
положенными на колени руками. Доверчиво смотрит она на нас широко
открытыми светло-серыми глазами; невозмутим её душевный мир, ясный
как этот солнечный день под липами старого парка. Обе эти картины
имели сенсационный успех и были восприняты как новое слово в
искусстве, до сих пор считаются жемчужинами отечественной живописи.
“Все, чего я добивался, — говорит Серов о своих
работах этих лет, — это — свежести, той особенной свежести, которую
всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах”. Упорно добиваясь
“свежести живописи при полной законченности”, Серов замучил
многодневными сеансами и Веру Мамонтову и свою двоюродную сестру М.
Я. Симонович, позировавшую ему в Домотканове для “Девушки,
освещенной солнцем”. Но цели своей он добился: они кажутся
написанными по первому впечатлению, без труда и творческих мучений.
Обе эти картины имели сенсационный успех и были восприняты как новое
слово в искусстве, до сих пор они считаются жемчужинами
отечественной живописи.
Красоту утонченно-нервного облика Левитана, его
высокую интеллигентность, утомленно-печальный взгляд затененных на
бледном лице глаз запечатлел Серов в портрете И. И. Левитана 1893
года. Изящно проста его поза, портретно выразительна рука, устало
положенная на спинку соломенного кресла. Прост и красив колорит
портрета, решенный в мягком созвучии темно-серых тонов фона,
темно-синего костюма, золотисто-охристого кресла и смугло-бледного
лица и руки, оттененных белоснежной полоской воротника и пятном
манжет. Самому Левитану портрет очень понравился, а Серову — не
очень.
Больше Серов был удовлетворен портретом писателя
Н. С. Лескова, написанного в 1894 году, предельно простым по
композиции и сильным по колориту. На редкость впечатляющ
смятенно-тревожный взгляд Лескова, точно предчувствующего свою
скорую смерть.
С 1894 года состоит членом товарищества
передвижных художественных выставок, а с 1897 по 1909 годы художник
преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.
Воспитал целую плеяду будущих новаторов: Н. Н. Сапунова,
, ,
,
,
и других.
|
