Митрохин Дмитрий Исидорович
(1883-1973)
Д. И. Митрохину посчастливилось прожить не одну,
а целые три самостоятельные творческие жизни, и каждая из них была
полноценна и по-своему прекрасна.
Первая началась еще в детстве, когда он,
родившийся в глухой провинции, в семье мелкого служащего, воспылал
желанием стать художником книги. С этой целью он поступил в МУЖВЗ
(1902), два года спустя сменил его на СХПУ, но убедился в том, что
нужные ему навыки графического мастерства все-таки придется
вырабатывать самостоятельно.
Тут ему помогли впечатления от поездки в Париж,
но главным ориентиром служила графика мастеров "Мира искусства". Вот
почему он в 1908 г. перебрался в Петербург, где попал в столь
желанную художественную среду. Тут он быстро обратил на себя
внимание, проиллюстрировав несколько детских книжек, в том числе
"Маленького Мука" В. Гауфа (1912), "Роланда-оруженосца" В. А.
Жуковского и "Баржу" Р. Густафсона (обе 1913). Каждая из них была
образцовой по безукоризненности графического стиля и единству
рисунков, надписей и орнамента.
К Митрохину пришло признание, а с признанием -
многочисленные заказы, которые он исполнял добросовестно и
увлеченно, не раз превращая рядовые обложки в произведения
утонченной графики. Вместе с и
он
определял высокий уровень русского книжного искусства в канун
революции.
Книжная графика оставалась в центре его интересов
и после революции, несмотря на то что круг его занятий заметно
расширился: с 1918 г. он стал хранителем и заведующим отделением
гравюр и рисунков Русского музея и занимался преподаванием.
Продолжая при этом делать обложку за обложкой, он развивал свой
стиль, постепенно освобождая его от чрезмерной узорности и
подчиненности выработанному канону; в этом ему помогали усиленные
занятия рисованием с натуры. Он вернулся к детской книге, много
работал в журналах.
Но со временем направление его творческих
интересов начало меняться. Еще в середине 1920-х гг. Митрохина
заинтересовали возможности печатных графических техник, и книжная
графика мало-помалу отступила на второй план. В каждой из
осваиваемых им техник он показал себя как талантливый и уверенный
мастер.
Сначала это была гравюра на дереве, потом литография и, наконец,
гравюра на металле (резцом и сухой иглой) - утонченная и ставшая
довольно редкой в XX в. техника. В ней он добился самых впечатляющих
результатов и вырос в одного из наиболее крупных и своеобразных
мастеров станковой гравюры.
В своих маленьких камерных пейзажах, изображавших
обычно тихие уголки Ленинграда и старого парка на Елагином острове,
он выступил в новом качестве - как внимательный и лиричный
наблюдатель, способныи опоэтизировать непритязательные жизненные
мотивы и поднять их до уровня высокого искусства. Новые перемены в
творчестве Митрохина, с 1943 г. жившего в Москве, зародились сами
собою. В конце 1940-х гг. ему, теряющему силы, пришлось расстаться с
гравюрой, а десять лет спустя - и с книжной графикой.
Все более сковываемый преклонным возрастом и
болезнями, замкнутый пределами своей квартиры, но по-прежнему
обуреваемый неукротимой жаждой творчества, он нашел выход в том, что
еще пока было доступно, - в простом карандашном рисунке, часто
слегка подцвеченном акварелью. Сотни этих небольших (обычно не более
открытки) рисунков стали свидетельством феноменальной творческой
молодости художника, вошли в классику отечественного искусства XX в.
|
