Федотов Павел Андреевич
(1815-1852)
Высокоталантливый художник, родоначальник критического
реализма в русской живописи Павел Андреевич Федотов родился 22 июня
1815 г. в Москве, в большой семье очень бедного чиновника, отставного
воина Екатерининских времен. Его детство прошло в бедности и постоянной
нужде. С ранних лет он предавался созерцанию. Ему был хорошо знаком
быт московских жителей, он наблюдал за соседними дворами и улицами,
“все сцены на них происходившие, оказывались перед глазами наблюдателя,
как на блюдечке”. Первые детские впечатления сыграли большую роль в
творческой практике художника, помогли осуществить многие его замыслы.
Федотов писал впоследствии: “Запас наблюдений, сделанных мною при самом
начале моей жизни, составляет... основной фонд моего дарования”.
В одиннадцать лет, в 1826 году, не получив почти
никакой научной подготовки, Федотов был определен в воспитанники 1-го
Московского кадетского корпуса, в котором отличился своими блестящими
способностями, успешностью в учении и образцовым поведением. Он превзошел
всех своих товарищей и обратил на себя внимание начальства. Тогда же
проявились художественные наклонности мальчика. Потянулись годы однообразного
и утомительного учения (1834 — 1844). Живопись по-прежнему остается
главным увлечением, и каждую свободную минуту он посвящает рисованию.
Первыми его опытами были классные рисунки, портреты друзей и карикатуры,
разного рода чертежи, которыми он испещрял свои учебные тетради.. Темами
его рисунков и акварелей становятся сцены бессмысленной и изнурительной
муштры, полковые учения и лагерная служба.
В 1830 г. он стал унтер-офицером, в 1833 г. произведен
в фельдфебели и в 1833 г. окончил курс первым учеником. Его имя, по
заведенному обычаю, внесено на почетную мраморную доску в актовом зале
корпуса. Выпущенный прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк, Федотов
переселился в Санкт-Петербург. Жизнь в полку была трудной, а здоровье
— слабым. Но, несмотря на строгие требования тогдашней фронтовой и казарменной
службы, он находил время для своего любимого занятия — рисования. Года
через три-четыре службы в полку молодой офицер начал посещать вечерние
рисовальные классы Академии художеств. Федотов изучал формы человеческого
тела и тренировал свою руку, пытаясь ее сделать более свободной и послушной.
В свободные от службы часы, он рисовал придуманные им жанровые сцены
и подмеченных на улице типов, писал портреты своих сослуживцев и знакомых
карандашом и акварельными красками. Эти портреты всегда бывали очень
похожими. Особенно удались Федотову черты лица и фигура великого князя
Михаила Павловича, изображения которого, выходившие из-под кисти художника,
охотно покупались продавцами картин и эстампов.
Летом 1837 г. великий князь, возвратившись в Петербург
из поездки за границу для леченья, посетил Красносельский лагерь, где
обожавшие его гвардейцы встретили его шумной овацией. Пораженный этой
живописной сценой Федотов начал работу и всего за три месяца закончил
большую акварельную картину “Встреча великого князя”, в которой, кроме
портрета его высочества, помещены портреты многих из участников торжества.
Картина была представлена великому князю, который пожаловал за нее художнику
бриллиантовый перстень. Этою наградой, по словам Федотова, “окончательно
припечаталось в его душе артистическое самолюбие”. Вслед за этим он
принялся за другую картину, “Освящение знамен в Зимнем Дворце, обновленном
после пожара”. Испытывая большую нужду, художник решился представить
эту еще неоконченную картину великому князю, который показал ее своему
августейшему брату. Результатом стало высочайшее повеление: “предоставить
рисующему офицеру добровольное право оставить службу и посвятить себя
живописи с содержанием по 100 рублей ассигнациями в месяц”.
Федотов хотел заняться батальной живописью, в которой
уже успешно пробовал свои силы и которая в Николаевскую эпоху сулила
почет и материальное обеспечение. Отказывая себе в малейшем комфорте
и терпя подчас голод и холод, художник поселился в бедной квартире в
одной из дальних линий Васильевского острова. Он стал еще усерднее прежнего
заниматься рисованием и писанием этюдов с натуры как дома, так и в академических
классах. Чтобы расширить круг своих батальных сюжетов, художник стал
изучать скелет и мускулатуру лошади под руководством профессора А. Заурвейда.
По отзыву его друзей, из произведений, задуманных тогда Федотовым, но
оставшихся только в эскизах, замечательнейшими были “Французские мародеры
в русской деревне, в 1812 г.”, “Переход егерей вброд через реку на маневрах”,
“Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника” и несколько
композиций на тему “Казарменная жизнь”, сочиненных под влиянием Гогарта.
Однако живопись военных сцен не была истинным призванием
художника. Ему были присущи: остроумие, тонкая наблюдательность, умение
подмечать типичные черты людей разных сословий, знание обстановки их
жизни, способность схватывать характер человека. Рисунки Федотова являются
своеобразным дневником художника. Убедительность и простота композиционного
решения отличают рисунок “Набережная Васильевского острова зимой”. Сатирическая
острота в рисунках: “Квартальный чиновник”, “Начальник и подчиненные”,
“Озябшие и продрогшие”, “Как люди садятся” и другие. От альбомов разрозненных
набросков и рисунков Федотов перешел к созданию крупных произведений.
Так родилась серия “Нравственно-критических сцен из обыденной жизни”
(1840-е гг.), которая была исполнена в технике сепии: “Болезнь и смерть
Фидельки”, “Житие на чужой счет”, “Крестины”, “Модный магазин”, “Мышеловка”,
“Первое утро обманутого молодого”, “Старость художника, женившегося
без приданого в надежде на свой талант”. Эта серия по разнообразию тем,
по широте охвата действительности, по остроте критической мысли и мастерству
исполнения считается одной из самых значительных в творческом развитии
художника. Работая над сепиями, художник обогатил свой жизненный и творческий
опыт, накопил материал для создания новых произведений.
Особенности художественного таланта, ярко выраженные
в рисунках Федотова, указывали на то, что ему следует быть не баталистом,
а жанристом. Но художник не осознавал этого и рисовал бытовые сцены
для собственного развлечения и для, того, чтобы позабавить приятелей.
Так продолжалось до тех пор, пока письмо известного
баснописца И. А. Крылова, пораженного талантом молодого офицера, не
открыло ему глаза. Гениальный старец, видевший некоторые из работ Федотова,
убеждал его бросить военную службу, бросить “солдатиков и лошадок” и
“отдаться своему настоящему призванию — изображению народного быта”.
Федотов и раньше думал об отставке, но после слов Крылова, эта идея
не давала покоя. Решившись на отказ от военной карьеры, от обеспеченного
положения, он обрекал себя на полуголодное существование. Он совершал
рискованный шаг, для которого требовались большое мужество и уверенность
в себе.
Федотов долго раздумывал, воспользоваться ли ему
царской милостью или нет, но наконец подал прошение об отставке и в
1844 г. был уволен с чином капитана и правом носить военный мундир.
Расставшись с эполетами, он очутился в тяжелых жизненных условиях —
в еще худших, чем те, при которых ему, сыну небогатых родителей, приходилось
существовать, служа в гвардии. Федотов поставил на карту свою судьбу
и судьбу своих близких. На скудную пенсию, пожалованную государем, надо
было содержать самого себя, помогать отцовскому семейству, впавшему
в большую нужду, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия
для художественных работ; но любовь к искусству поддерживала в Федотове
бодрость и помогала ему бороться с трудными обстоятельствами и настойчиво
идти к намеченной цели — сделаться настоящим художником.
Федотов заперся в своей мастерской, удвоил свой труд
по изучению приемов живописи масляными красками и, овладев ими в достаточной
степени, к весне 1846 г. написал по имевшимся уже в его альбоме наброскам
две картины: “Свежий кавалер”, или “Утро чиновника, получившего первый
крест”. В этой картине художник отразил явления, характерные николаевской
России. Знаменитый русский критик В. В. Стасов писал о персонаже картины:
“Он свиреп и безжалостен, он утопит кого и что захочет, и ни одна складочка
на его лице не дрогнет. Злость, чванство, вконец опошлившаяся жизнь
— все это присутствует в этом лице, в этой позе и фигуре закоренелого
чиновника в халате и босиком, в папильотках и с орденом на груди”.
|
