Александр Гурин: Почему российские историки играют исключительно в защите?

Прежде чем ответить на вынесенный в заголовок вопрос, расскажу о конкретном исследовании, ставшем поводом для написания статьи. Новая книга — "Приговоренные нацизмом" — сборник документальных свидетельств о злодеяниях нацистов и их пособников в Латвии в годы германской оккупации. Сборник содержит большое количество архивных материалов, ряд уникальных фотографий из германского и частного архивов. Много сведений представлено в разделе "Истребление советских военнопленных". Как известно, в советское время (особенно при жизни Сталина) изучение судеб этих военнопленных не считалось первоочередной задачей исторической науки.

Ныне в Латвии многие историки упор делают на сталинские репрессии, а сотни тысяч погибших здесь советских военнопленных вновь оказались забыты. И получается: ходят рижане по улицам и пригородным лесам, порой, не ведая, что идут в прямом смысле этого слова по костям. А в книге подробно указано: здесь, здесь и здесь были концлагеря, на этих улицах находятся места массовых захоронений.

Весьма подробен раздел книги "Террор против мирных граждан" — нацисты убили за время оккупации десятки тысяч уроженцев Латвии.

В начале сборника его автор-составитель, молодой рижский историк Влад Богов поместил свою статью о печально известном в Латвии Саласпилсском концлагере. Исследование это весьма актуально, так как история Саласпилсского концлагеря стала ныне предметом ожесточенных споров. Приведу лишь один частный пример. Влад Богов цитирует такое утверждение современного маститого латышского историка: "Советские и российские историки всегда утверждали, что Саласпилс был лагерем смерти. Ничего подобного!.. Некоторые русские историки, по меньшей мере, в пятьдесят раз преувеличили численность погибших в этом лагере: всего там было уничтожено каких-то 2 тысячи человек, а не 100 тысяч. Одновременно там могли находиться только от двух до трех тысяч человек — такая вот расширенная тюрьма".

Не ведя с латышским коллегой прямой полемики, Влад Богов приводит данные о количестве в концлагере бараков и их вместимости, после чего констатирует: "...Наши технические расчеты подтверждают, что лагерь был способен одновременно вместить до 10.000 и даже до 15.000 человек". Причем, Влад Богов считает, что на самом деле любые высказывания о числе погибших в концлагере "так и останутся предположениями" и можно ставить под сомнение как данные советской Чрезвычайной комиссии (53 тысячи погибших), так и утверждения некоторых современных латышских историков о "каких-то" двух тысячах. (Не стану заострять внимание на том, что и две тысячи погибших мирных жителей — цифра трагическая и страшная).

Книга вышла при содействии российского фонда "Историческая память". (Этот фонд, заметим, один из немногих в России, готов финансировать актуальные исследования историков из стран Балтии).

Итак, книга, актуальна, своевременна, но... событием в той же Латвии не стала. Почему же? На наш взгляд, причин несколько.

Странный парадокс: в самой России сегодня существует множество научных учреждений, на науку (в том числе и историческую) в огромной стране тратится неизмеримо больше средств, чем в странах Балтии, но в полемике об актуальных вопросах истории стран Балтии тон задают не российские, а эстонские, литовские, латышские историки. И отнюдь не потому, что речь идет не столько о российской истории, сколько об истории этих стран. Назову лишь несколько иных факторов. Мое субъективное впечатление: в России упор делается на исследование проблем "своими силами" (фонд "Историческая память", как уже говорилось, исключение из правил). Между тем, еще в советское время господствовал принцип: история Латвии — "епархия" латышских ученых, что влияло и на расстановку кадров. По сути, и по сей день специалистов по истории стран Балтии в Москве не так уж много.

Не стану много говорить и о том, кто приезжает в Латвию на научные семинары или дискуссии — несколько лет назад, к примеру, на одном научном мероприятии в Риге познакомился с замечательным по уровню знаний и эрудиции московским специалистом... по истории Скандинавии.

Русские историки из стран Балтии, которые хорошо знают историю своих стран, а к России относятся без неприязни (придающей любому научному исследованию ненужный субъективизм), оказываются своего рода пасынками. А если средства им и выделяются, то, как правило, лишь на оплату типографских расходов для издания книги. На то, чтобы рекламировать исследование, а тем более, перевести на языки стран Балтии и переиздать, деньги обычно не предусмотрены. Кстати, и сборник "Приговоренные нацизмом" издан в Риге только на русском языке, видно, на перевод и на латышскую типографию средств не нашлось.

Итак, русские книги по истории Латвии, как правило, только на русском и издаются. Вовсе не хочу противопоставить их латышским изданиям, утверждать, что российские исследования являются истиной в последней инстанции. Тем более что разные московские историки нередко пишут прямо противоположное друг другу. Но когда латышские историки ведут с российскими учеными, политиками полемику, а россияне издают книги только на русском, то уподобляются футболистам, готовым играть с мячом исключительно на своей половине поля. В результате споров, в которых рождается истина, нет: есть лишь своего рода диалог глухонемых, каждый из которых пишет так, словно одно и то же событие происходило в разных странах и к тому же в разные исторические эпохи.

Вот на какие размышления навела своевременная книга Влада Богова...

Александр Гурин — кандидат исторических наук